Глобализация

С сайта www.intelros.ru:

Александр Неклесса

Логика глобальной трансформации

25.04.2006

То, что происходит сейчас на планете, - это изменение привычной траектории человеческой деятельности, смена прежней системы политического и экономического языка, трансформация социальной семантики и синтактики. А проще говоря, имеет место кризис мирового управления. И сейчас мы наблюдаем своеобразный момент истины - то, как данный процесс выходит наружу. Нам оказываются гораздо более внятными, порой очевидными, внутренние механизмы и побудительные мотивы глобальной трансформации, на наших глазах зримо воплощаются изменившиеся правила игры на планете, новоиспеченные прописи проекции силы, а новый миропорядок из сферы интеллектуальных штудий становится властной политической реальностью.

В последние годы данная проблема активно обсуждалась, но обычно под углом формирования поствестфальской системы - противостояния национальных государств некоторой возникающей глобальной структуре. При этом сама структура толковалась достаточно различным образом: то как регулирующий правила поведения на планете международный ареопаг, то как мировое правительство, то как транснациональная олигархическая власть, действующая на основе разветвленной системы ТНК и ТНБ, то как-то иначе. И сейчас, кажется, наиболее актуальной оказывается именно тема конкуренции между собой этих различных версий глобализации, разных моделей глобальной топологии и схем мирового управления.

В анналах ХХ века контур выстраиваемой общемировой, глобальной системы управления и контроля до некоторого момента прорисовывался в основном в контексте сменявших друг друга поколений "мировых регулирующих органов": от экспериментального дизайна Лиги Наций до вполне универсалистской ООН во главе с элитарным Советом Безопасности, обладавшим уникальным статусом, дающим право на легитимное использование силы. На протяжении столетия были зафиксированы, однако, и другие футуристические порывы к новому мировому порядку: их диапазон - от идеи и практики перманентной коммунистической революции, реализовавшей себя в конце концов в аморфном организме "мировой социалистической системы", до не слишком внятных, но достаточно мрачных планов установления на планете нацистского Ordnung'а.

К концу века, однако, все более зримыми становились зачатки устойчивой системы мировой олигархии как объединения транснациональной элиты и бюрократии, "давосской культуры". Причем не последнюю роль в данном процессе играли такие, к примеру, международные институты, как Международный валютный фонд или Всемирный банк, которые с какого-то момента стали в достаточной степени самостоятельными и автономными образованиями, отойдя от прежних замыслов относительно их судьбы и от самой системы ООН. В итоге в истории последнего десятилетия основными коллективными политическими акторами на мировой арене оказались прежде всего институт "Большой семерки" и Организация североатлантического договора (НАТО) - клубы доминирующих субъектов мирового управления.

Однако с приходом в начале нового, XXI века к власти в США команды Дж. Буша-младшего возобладало несколько другое видение исторических перспектив и иное практическое целеполагание. Или, может быть, правильнее будет сказать, что определенная заинтересованность в смене модели глобализации привела к власти администрацию президента Буша.

Модель глобализации, которую предложила республиканская администрация, создает властную, военно-политическую, силовую прокладку для действующих систем транснационального финансово-правового регулирования, национальной транспарентности в рамках "вашингтонского консенсуса", то есть для той глобальной системы перераспределения ресурсов и мирового дохода, которая складывалась на предыдущем этапе. Иначе говоря, ранее был выстроен скорее образ и рабочая модель глобальной регуляции, нежели реально функционирующая политико-силовая структура глобальных пропорций. Администрация же США создает сейчас под формирующееся геоэкономическое мироустройство свою версию его властного обеспечения.

Ведь когда мы говорим о политической системе, мы, по сути дела, ведем речь о формах, методах и механизмах проекции власти. Власть базируется на силе, но эффективно действующих транснациональных институтов и механизмов для глобальной проекции силы пока не существует. Эту роль и взяли на себя Соединенные Штаты Америки. Отсюда возникает тема "глобальной империи", образ "четвертого Рима", или страны-системы, проецирующей свои "жизненные интересы" практически на весь мир. То есть Соединенные Штаты, строго говоря, уже не являются национальным государством, а представляют собой некоторый новый социально-политический феномен.

Но есть тут и другая проблема или иной аспект глобализации. Он заключается в том, что основной исторический конфликт лежит сейчас, пожалуй, даже не в плоскости конкуренции между моделями глобализации администрации Клинтона и команды Буша и не между образами глобального мира по-американски или по-европейски, но между той политикой и стратегией, которые оперируют более-менее привычными, хорошо отрефлексированными социополитическими реалиями современности, и какой-то иной метрикой глобализации, действующей по ту сторону постмодернизационного барьера, связанной с "новыми организованностями" (разнообразными НПО, амбициозными корпорациями, астероидными группами, теневыми консорциумами и т.п.). То есть в мире интенсивно развиваются социальные организмы, которые окончательно разрушают прежнюю систему политической авторегуляции, генетически связанную с эпохой Модернити.

Сложившаяся ситуация достаточно беспощадна по отношению к самим Соединенным Штатам. США по разным причинам взяли на себя в настоящий момент бремя глобальной политической и экономической ответственности и регуляции. Но при этом, оказавшись перед необходимостью активно утверждать свой новый статус, они близки к состоянию фрустрации, ибо столкнулись с субъектами, для взаимодействия с которыми у них, в сущности, нет ни соответствующих институтов, ни механизмов. В мире, таким образом, под флером широко обсуждаемых и переживаемых сейчас драматичных событий одновременно развернулась другая, не слишком явная и не вполне внятная борьба за статус глобального субъекта, ведущаяся к тому же по новым, совсем не очевидным и до конца не познанным правилам "большой игры".

Возникшее положение вещей требует более глубокого прочтения, нежели то, которое демонстрирует нынешняя администрация США. Ключевой вопрос, стоящий перед Америкой, формулируется примерно следующим образом: по какому пути двигаться стране - преадаптации к новой, еще только складывающейся реальности либо развития все более могучих механизмов превентивных действий по снятию множащихся проблем и угроз нового мира? Естественно, реальная политика старается уйти от однозначного ответа на этот и подобные вопросы, представляя собой некую прагматичную амальгаму, более-менее соответствующую историческому моменту. К тому же часть неприятных вопросов, излишне усложняющих общую картину, по бюрократическим и иным причинам нередко откладывается "в долгий ящик" (как, например, некоторые аспекты военно-стратегического развития Китая).

И все же почему администрация Буша действует именно таким образом и в тех формах, как она действует? Для этого есть свои веские основания. Дело в том, что наряду с кризисом глобального управления, кризисом, вызванным изменением системы миропорядка, формированием новой, нестационарной системы мировых связей и международных отношений, имеет место еще и другая коллизия- экономическая, которая в своей основе вызвана серьезной мутацией кодов индустриального развития. И в числе других значимых факторов, как это ни парадоксально прозвучит, - приостановкой, прерыванием органичного для предшествующей эпохи фундаментального инновационного процесса, то есть интенсивного, скачкообразного создания новых предметных полей деятельности, оригинальных областей для приложения капитала, обновления реестра актуальных ресурсов ит. п.

Экономика эпохи Модернити в значительной мере строилась на такой постоянной смене предметных полей, на их усложнении и развитии, поэтому в орбиту хозяйственной практики вовлекались все новые и новые виды ресурсов, менялись их иерархия и значение. Когда же данный процесс приостанавливается, возникает, в частности, ресурсный кризис. Новые, специфические ресурсы не опознаются как таковые, оказываются в значительной мере не востребованными и не включаются в текущий хозяйственный оборот, что со временем практически неизбежно ведет к перерасходу прежнего, стандартного набора ресурсов и их дефициту.

Предложенная в 90-е годы форма решения этого клубка проблем - цифровая "новая экономика" - после пережитого бума и периода эйфории оказалась, в сущности, паллиативной мерой и свою основную роль не выполнила. С данными непростыми процессами в значительной степени связано предчувствие масштабного кризиса глобальной финансовой системы, прежде всего рынка ценных бумаг, но также и валютного рынка (потери в капитализации предприятиями США достигли за последнее время трех триллионов долларов, а учетная ставка Федеральной резервной системы в настоящий момент опущена до минимума - 1,25%, который заметно ниже уровня инфляции). Иначе говоря, обозначился горизонт "большого финансового взрыва", могущего привести к формированию совершенно иной драматичной вселенной по ту сторону экономического Big Bang'а.

США как глобальный геоэкономический регулятор оказались, таким образом, в достаточно непростой ситуации, которая к тому же осложняется двусмысленным положением, в которое попала "традиционная" экономика в период бума экономики цифровой. Планка оказалась для нее слишком высокой, корпорациям подчас приходилось лукавить, чтобы удержать размеры своей капитализации, и в краткосрочной перспективе серьезно повлиять на создавшуюся к настоящему моменту в американской промышленности ситуацию может не слишком широкий спектр мер, не последнее место в котором занимает существенное снижение цен на энергоносители.

В среднесрочной же и долгосрочной перспективе данного направлении в мире volens nolens возникает проблема глобального дефицита ресурсов (прежде всего энергоресурсов, но также пресной воды и т. п.), новых форм конфликтов на этой почве, отчаянной борьбы за ресурсы, "ресурсного шантажа" и "ресурсного апартеида". Глобальная энергетическая стратегия США предусматривает целый ряд серьезных подвижек в данной сфере, ведущих прежде всего к устойчивому контролю над рынком энергоносителей, включая транспарентность и управляемость ОПЕК, ее фактический раскол, а также создание альтернативных конфигураций стран - экспортеров нефти.

Так что администрация Буша, выполняя сложные манипуляции по отстраиванию динамичной системы нового миропорядка, выбирает в этот непростой момент конкретные действия, соответствующие решению наиболее насущных структурных проблем, удержанию и утверждению своего статуса ("статусной капитализации") глобального регулирующего субъекта, взимающего с мира своеобразную "ренту управления".

Ведь другой "палочкой-выручалочкой" для американской промышленности в условиях грозящего ей кризиса и застоя является создание искусственных предметных полей деятельности, которые создаются не только такими очевидными механизмами, как финансово-информационные пузыри, управление потребительским обществом и модой, но также методами "деструктивной экономики" (производство средств уничтожения, процесс уничтожения и последующее восстановление уничтоженного), сформировавшейся в процессе высокотехнологичных войн ХХ века. Отсюда - повышение оборонных расходов, приведение в действие колоссальной военной машины и борьба за послевоенные контракты.

Что опять-таки одновременно помогает решать проблему выстраивания трансграничной системы силовых модулей - опорных пунктов с не слишком определенным международно-правовым статусом и с присутствием боеспособных частей, находящихся в перманентно алертном состоянии (отрабатывающих новые концепты обеспечения господства и безопасности, ведения боевых действий, применения экспериментальных военных технологий и различных типов оружия и т.п.). А также других властных конфигураций для управления новым динамичным миром - и в частности, таким турбулентным регионом, как Большой Ближний Восток, протянувшийся от Косова до Афганистана.

Мнение "глобализаторов":

Кто боится "золотого миллиарда"?

Апологеты изоляционизма не устают повторять: при существующем дефиците природных ресурсов, уровня комфорта, характерного для развитых стран Запада, может достичь только один миллиард человек. Не больше. И пока "золотой миллиард" будет становиться все богаче и счастливее, "третий мир" будет все глубже и глубже впадать в ничтожество под бременем "неэквивалентного обмена".

Противники "глобализации" предпочитают называть этот термин эвфемизмом, то есть, идеологической конструкцией, специально созданной, чтобы прикрыть собой проект создания некоего зловещего "Нового мирового порядка" и всей связанной с ним мифологии. Главной целью этого нового "орднунга" считается обеспечение прямого доступа "золотого миллиарда" к минеральным и людским ресурсам стран третьего мира. Иначе говоря, многие воспринимают глобализацию именно в качестве синонима колонизации, но уже на совершенно новом, еще более зловещем уровне, где вместо английских канонерок и пиратских бригов фигурируют американские атомные авианосцы и рычаги финансового давления крупных транснациональных корпораций.

Описывать кошмарные видения глобализации, исторгаемые защитниками старого мира можно довольно долго, но лучше всех идеологические установки "антиглобалистов" сформулировал, пожалуй, советский экономист Цикунов: "Развитые страны, сохраняя для своего населения высокий уровень потребления, будут военными и экономическими мерами держать остальной мир в промышленно неразвитом состоянии в качестве сырьевого придатка и зоны сброса вредных отходов. Население этих "замороженных" в своем развитии стран в условиях бедности деградирует и никакой функциональной ценности для "первого мира" не представляет, создавая, в то же время, глобальные социальные проблемы. Это население должно быть сокращено с помощью целой системы новых социальных технологий".

В принципе, идеология изоляционистов в чем-то сродни лозунгам, выдвигавшимся героями Ивана Ефремова в романе "Час быка": в них слишком много... даже не "человеческого", нет. Скорее, в них слишком много от комплексов параноидального психопата, уверенного, что окружающие только и думают, как бы поработить его самого, а заодно и прибрать к рукам его супругу. Можно было бы сказать, что эти люди просто меряют других по себе, но все же попробуем проанализировать эти утверждения по порядку.

Миф первый: "Богатые становятся еще богаче, а бедные - еще беднее" (К. Маркс)

Левые строят свои пророчества, основываясь на собственном понимании концепции "мирового гомеостаза", то есть, системы, самостоятельно поддерживающей себя в равновесном состоянии. С их точки зрения, в своем "естественном" состоянии, такая система не может быть равновесной по определению и даже относительно кратковременное равновесие может быть достигнуто лишь локально, в то время как в других областях (и в первую очередь - на периферии) возмущения многократно возрастают, повергая обитающие там народы в пучины кризисов и усиливая нищету. Периферия, таким образом, выступает в роли "буферных емкостей", в которые "сбрасываются" все "капиталистические противоречия", а в обратном, центростремительном, направлении из страны выкачиваются дешевые природные ресурсы, которые выкупаются у стран периферии не по рыночной, а по их природной стоимости. Под "природной" стоимостью понимается, что цена ресурса равна нулю плюс стоимость его добычи (амортизация горно- и нефтедобывающего оборудования, взятки "полицаям" из марионеточных правительств, расходы на подавление национально-освободительных восстаний, содержание "эскадронов смерти" для устранения лидеров народного сопротивления). По мере того, как эти "буферные емкости" переполняются, а колонизированные страны превращаются в пустыни с истощенной экологической системой, разоренным и спившимся народом, их просто бросают на произвол судьбы и создают новые "резервуары кризисов" на территории других государств, которых пока не коснулась цивилизующая рука Запада.

Такой сценарий, учитывая созданный за десятилетия Холодной войны "образ врага", выглядит вполне разумным и логичным. Более того, он даже активно претворялся в жизнь в XV-XIX веках испанцами, англичанами, голландцами, американскими колонистами в Северной Америке. Даже сейчас его продолжают претворять в жизнь на российском Крайнем Севере, где бесчисленные нефтяные, алмазные, алюминиевые и газовые короли ежегодно выкачивают из ненецких, якутских, чукотских земель многомиллиардную ренту, все так же расплачиваясь с туземцами огненной водой, ружейными патронами и триппером. История продолжается, но имеет ли она какое-либо отношение к глобализации?

Статистические данные показывают, что в период с 1965 по 1997 годы доля 10% населения Земли, входящих в беднейшую ее часть в мировом доходе возросла с 0,3 до 0,5 процента. Не бог весть, какой процент, разумеется, но за 32 года даже в относительных выражениях рост составил почти 170%. Разница между доходами богатейших и беднейших десяти процентов населения сократилась со 160 раз в 1965 до 127 раз в 1997. И это притом, что "золотой миллиард" все эти годы тоже не стоял на месте и достаточно быстрыми темпами наращивал свое экономическое благополучие. Число людей, живших менее чем на один доллар в день (черта бедности по методологии ООН) в течение 1990-1998 годов сократилось на сто миллионов, хотя и по сей день остается чудовищно огромным: 1,200,000,000 человек. Но здесь следует отметить, что подавляющее большинство жителей, живущих за чертой бедности, как раз не относятся к числу стран, попавших под "джаггернаутову колесницу" глобализации. В массе своей - это аграрные страны Черной Африки, вырвавшиеся из-под пресловутого "бремени белого человека" и принявшиеся было строить социализм, но тут же увязшие в болоте коррупции, племенных войн и межфракционных разборок между бандами марксистов-практиков, по-разному трактующих третий абзац четвертой главы первого тома "Капитала".

Между тем, как показывает практика, те страны, что отнеслись к включению в международную систему разделения труда не как к очередной порции гуманитарной "халявы" и не как к нашествию белых колонизаторов, но расценили этот факт как величайший шанс, который не должен быть упущен, чувствуют себя гораздо лучше своих изолировавшихся соседей. В качестве примера можно привести Южную и Северную Кореи, Польшу и Беларусь, Кувейт и Ирак, Мозамбик и Алжир. При желании, список можно продолжить.

Миф второй: "Запад, подобно средневековому сюзерену, строит вокруг себя крепостную стену, дабы не допустить свободного притока голодной рабочей силы"

Идеологи изоляционизма основывают это утверждение, ссылаясь на образное выражение Жака Аттали, введшего в геополитический оборот образ "Запада как гетто" или "Запада как крепости". Предполагается, что во имя сохранения собственного общества всеобщего благоденствия, поддержания полной занятости и удержания на нынешнем уровне необыкновенно высоких доходов своего пролетариата, западные страны заинтересованы в максимальном ограничении принципа свободного передвижения рабочей силы. По их выкладкам, открытие рынка труда для иностранных рабочих означало бы четырехкратное падение средней зарплаты в странах Запада на фоне такого же роста доходов промышленных рабочих в странах третьего мира. А потому, во избежание мировой революции, Запад заинтересован в том, чтобы получить эту рабочую силу частично в виде готовой продукции (низкотехнологичного "отверточного" производства) и за счет переноса на территории слаборазвитых государств "грязных" в экологическом отношении и просто опасных производств.

Этот миф выглядит гораздо убедительнее и действительно может быть поверен практикой. Западные транснациональные компании и в самом деле предпочитают использовать именно такую стратегию минимизации собственных издержек, перенося не требующее высокой квалификации производство на территории стран третьего мира и оставляя на своей территории, в основном, разного рода КБ, дизайнерские конторы и, разумеется, центры управления всем этим хозяйством. Во всей этой схеме есть лишь одно исключение: недавнее расширение ЕС на Восток, допустившее в "Шенгенское соглашение" сразу 80 миллионов "людей низшего сорта". Но это так, частности, подтверждающие общую тенденцию. Тем не менее, складывается впечатление, что и здесь враги глобализации либо искренне заблуждаются, либо сознательно вводят в заблуждение свою целевую аудиторию.

Экономическая обоснованность переноса "грязных" и "отверточных" производств на территории соседей была доказана еще Рикардо еще в начале XIX века. Если турецкие рабочие согласны собирать французские Renault за полтора-два доллара в час, то нет никакого смысла собирать эти автомобили силами французских рабочих, которые меньше, чем за двадцать евро даже на забастовку не пойдут. Можно, конечно же, сколько угодно говорить о том, что страна де лишается стимулов проектировать и собирать собственные машины и, таким образом, обрекает саму себя на технологичное прозябание и вечную зависимость от Запада. Но можно сказать и по-другому.

Для того чтобы разработать и построить даже относительно простенький автомобиль Golf-класса, недостаточно просто усадить за кульманы три десятка инженеров и дизайнеров. Для этого, в первую очередь, нужно вложить минимум полтора миллиарда долларов только в НИОКР. Строительство заводов для изготовления комплектующих и сборочных производств влетит еще примерно в такую же сумму. Обучение одного высококвалифицированного рабочего стоит до десяти тысяч долларов, инженера - до тридцати тысяч, топ-менеджера - до ста тысяч. Сколько лет пришлось бы затратить туркам, чтобы построить автомобиль Golf-класса, если бы Турция решила сделать это сама? Ровно столько же, сколько пришлось затратить на это немцам, если вести этот счет от первой самоходной повозки Карла Бенца. Фактически, граждане Турции, Румынии, России и десятков других слаборазвитых стран, взявшихся за отверточную сборку, получают все эти технологии в кредит. Вместо того чтобы продолжать ездить на бастардах отечественных автопромов, они получают возможность купить западный автомобиль, который не намного дороже отечественного ведра с болтами, но на порядок качественней. Более того, производители этих ведер, неожиданно столкнувшись с настоящей конкуренцией, тоже начинают интенсивно модернизировать свои морально устаревшие ведра. Да, это по-прежнему ведра, но "теперь с оцинковкой!", как говорит господин Якубович. Лишний раз напоминать о том, что включение страны в международную систему разделения труда приносит ее гражданам дополнительный доход и усиливает ее экспортный потенциал (турецкий Renault Clio/Symbol стал лидером продаж в России в своем классе), очевидно, излишне.

Да, за это нужно платить. Нужно платить урбанизацией и разрушением патриархальной культурной среды, темпы которых значительно опережают естественные. Нужно платить загрязнением воздуха, отравлением вод, секс-туризмом, эпидемией самоубийств, наркомании, СПИДа. Но платить действительно нужно. Потому что у арабов есть замечательная поговорка: "Человек! Возьми от жизни все, чего ты хочешь. Но заплати за это настоящую цену". И выбирать должен каждый из нас. В конце концов, индусы веками живут в нищете и прекрасно себя чувствуют. Кое-кто из американских миллиардеров охотно с ними поменялся бы.